Тверской суд Москвы 14 сентября арестовал 72-летнего политика Леонида Гозмана на 15 суток по делу о публичном отождествлении СССР и нацистской Германии, сообщает «Медиазона». Это уже второй подряд административный арест оппозиционера.
Накануне, 13 сентября, Гозмана* задержали после того, как он вышел из спецприемника. Как рассказал его адвокат Михаил Бирюков, на политика составили протокол по ч. 2 ст. 13.48 («Повторное публичное отождествление СССР и нацистской Германии»). В этот раз причиной возбуждения административного дела, по словам защитника, стал пост от 2013 года в «Живом Журнале». В нем Гозман* рассуждает о сериале Первого канала про бойцов СМЕРШ и проводит сравнение этой организации с немецкими формированиями СС.
«Дело носит очевидно заказной характер. Это видно по тому, что это якобы обнаружение текста, который был опубликован почти 10 лет назад, однако он был обнаружен 12 сентября — накануне того, как заканчивался мой срок по первому [административному] делу», — cказал во время заседания сам политик.
Бирюков отмечал, что у Гозмана камни в почках и его нельзя помещать в спецприемник. Адвокат также опубликовал в фейсбуке письмо политика, в котором тот предположил, что ему придется сидеть «долго, может быть, до смерти».
30 августа Гозмана* арестовали на 15 суток — тогда на него был составлен протокол по ч. 1 ст. 13.48 («Публичное отождествление СССР и нацистской Германии»). Причиной заключения под стражу стал пост в фейсбуке** от октября 2020 года, в котором политик раскритиковал желание российских властей запретить сравнение СССР и нацистской Германии. В этой публикации, как утверждает следствие, Гозман* отождествляет Адольфа Гитлера с Иосифом Сталиным.
Леониду Гозману* 72 года. Отбывая первый арест, он заявил в интервью «Новой газете», что готов уехать из России. «Тюрьму в моем возрасте пережить, а потом выйти и продолжать борьбу, нельзя. То есть у меня будет выбор — отъезд или неизбежная смерть в тюрьме», — подчеркнул он. После начала российской военной операции на Украине Гозман* уезжал из России, но вскоре вернулся, объяснив это «нравственным, а не политическим выбором».
